(Взято из интернета)...

Вот медитация, казалось бы, чего проще – сядь и ничего не делай, наблюдай то, что приходит и уходит, отдохни от суеты, побудь с собой.

Но не тут-то было!

Ко мне люди обращаются, чтобы я их медитировать научил, и какая, вы думаете, главная проблема – техника?

Нет, конечно, техника простая, как грабли и вилы, как кирпич она простая, и как лицо, этого кирпича просящее.

Главная проблема в том, что на медитацию никогда не хватает времени.
Вот вроде бы и надо помедитировать — знает человек, что надо, ну хоть пятнадцать минут, а глядишь — день прошёл, а так и не помедитировал.

Ну чего я вам рассказываю, вы же и без меня это знаете.

И человек мне жалуется, что ну никак ему не выкроить пятнадцати минут, чтобы спокойно посидеть.

И мы с ним, а порой даже и с ней, разбираемся, куда мы эту медитацию можем прицепить в его (её) жизни, чтобы она на месте была.

И вот я вначале обычно задаю жалобщику неприятный вопрос:
-А что же ты, мил-человек, целыми днями трудишься, не покладая рук, или учишься, или с детьми занимаешься, или ещё какими неотложными, но полезными делами?

Вот целыми днями, не переставая, как тот самый раб на галерах?

На кусок хлеба зарабатываешь, из сил выбиваешься, передохнуть тебе бедному некогда?

Что же, ни одной минуты свободной у тебя нет? Точно, ни одной?

Обычно на этот прямой, но трудный вопрос мил-человек начинает мычать:

-Нуу – говорит он, – я это… нуу… ну, эт самое… нуу – муу – мууу… – это такой знаменитый коан дзэнский, от которого происходят “Звуки Му” и все прочие звуки.
А знаете, почему медитировать так трудно, притом что техника проста, как кирпич и всё прочее?

Я вам притчей, пожалуй, отвечу.

Притчу эту сочинил писатель Михаил Зощенко.

Вот она:

Бедность

Нынче, братцы мои, какое самое модное слово, а?

Нынче самое что ни на есть модное слово, конечно, электрификация.

Дело это, не спорю, громадной важности — Советскую Россию светом осветить. Но и в этом есть пока что свои неважные стороны.
Я не говорю, товарищи, что платить дорого. Платить недорого. Не дороже денег. Я не об этом говорю.

А вот про что.

Жил я, товарищи, в громадном доме. Дом весь шёл под керосином. У кого коптилка, у кого небольшая лампочка, у кого и нет ничего — поповской свечкой светится. Беда прямо!

А тут проводить свет стали.

Первым провёл уполномоченный. Ну, провёл и провёл. Мужчина он тихий, вида не показывает. Но ходит всё-таки странно и всё время задумчиво сморкается.
Но вида ещё не показывает.

А тут дорогая наша хозяюшка Елизавета Игнатьевна Прохорова приходит раз и предлагает квартиру осветить.

— Все, — говорит, — проводят. И сам, — говорит, — уполномоченный провёл.

Что ж! Стали и мы проводить.

Провели, осветили — батюшки-светы! Кругом гниль и гнусь.
То, бывало, утром на работу уйдёшь, вечером явишься, чай попьёшь и спать. И ничего такого при керосине не видно было. А теперича зажгли, смотрим, тут туфля чья-то рваная валяется, тут обойки отодраны и клочком торчат, тут клоп рысью бежит — от света спасается, тут тряпица неизвестно какая, тут плевок, тут окурок, тут блоха резвится… Батюшки-светы! Хоть караул кричи.

Смотреть на такое зрелище грустно.
Канапе, например, такое в нашей комнате стояло. Я думал, ничего себе канапе — хорошее канапе. Сидел часто на нём по вечерам. А теперича зажёг электричество — батюшки-светы! Ну и ну! Ну и канапе! Всё торчит, всё висит, всё изнутри лезет. Не могу сесть на такое канапе — душа протестует.

Ну, думаю, не богато я живу. Противно на всё глядеть. Работа из рук падает.

Вижу, и хозяюшка Елизавета Игнатьевна ходит грустная, шуршит у себя на кухне, прибирается.

— Чего, — спрашиваю, — возитесь, хозяюшка?

А она рукой машет.
— Я, — говорит, — милый человек, и не думала, что так бедновато живу.

Взглянул я на хозяйкино барахлишко — действительно, думаю, не густо: гниль и гнусь, и тряпицы разные. И всё это светлым светом залито и в глаза бросается.

Стал я приходить домой вроде как скучный.
Приду, свет зажгу, полюбуюсь на лампочку и ткнусь в койку.

После раздумал, получку получил, купил мелу, развёл и приступил к работе. Обойки отодрал, клопов выбил, паутинки смёл, канапе убрал, выкрасил, раздраконил — душа поёт и радуется.

Но хоть и получилось хорошо, да не дюже. Зря и напрасно я, братишечки, деньги ухлопал — отрезала хозяйка провода.

— Больно, — говорит, — бедновато выходит при свете-то. Чего, — говорит, — этакую бедность освещать клопам на смех.

Я уж и просил, и доводы приводил — никак.

— Съезжай, — говорит, — с квартиры. Не желаю, — говорит, — я со светом жить. Нет у меня денег ремонты ремонтировать.

А легко ли съезжать, товарищи, если я на ремонт уйму денег ухлопал? Так и покорился.

Эх, братцы, и свет хорошо, да и со светом плохо.

“Медитация – это просто: сядьте, закройте глаза, и добро пожаловать в сумасшедший дом!”

— Хенепола Гунаратана (учитель медитации)

Вот и я о том же: свет, вроде бы, хорошо, но с ним же всё видно!

А глядеть на это “всё” ох как неохота, ибо зрелище это душераздирающее.

Вот и приходится то лампочку выкручивать, то провода обрезать.

Однако, мил-человек, я тебе сейчас один умный вещь скажу, ты только не обижайся!

Если у тебя нет сейчас времени ремонты ремонтировать. Если тебе прямо сейчас боязно включить свет осознания, ибо ох как не хочется смотреть на себя, где “всё торчит, всё висит, всё изнутри лезет, и больно бедновато выходит при свете”, то шансы произвести ремонт своего дома, своей жизни в будущем, с возрастом у тебя будут катастрофически уменьшаться.
Ибо с годами в тёмных комнатах пауки и тенёта накапливаются, моль и ржа истребляют, а блоха резвится всё веселее.

А медитация – это, ведь, не бог весть что, это лампочка.

Это способ встретиться с собой, войти в непосредственное соприкосновение со своей жизнью, какой бы она ни была, и если у тебя нет времени на медитацию, значит, у тебя нет времени и на свою жизнь.

Вот какой вывод я делаю.

А внутри у тебя, кстати, не только гниль и гнусь, и тряпицы разные, на которые смотреть неприятно, там – внутри, ведь, и жемчуга, и брильянты-яхонты раскиданы.

И если включишь свет осознания, да возьмёшься за уборку, да выбьешь клопов, изведёшь тараканов, выметешь паутину, расставишь всё по местам, то и душа запоёт и возрадуется, а брилианты-яхонты засверкают пуще прежнего.

Вот и будет жизнь твоя богатой, так что любо дорого посмотреть!

Я так думаю!

А теперь серьёзно… ну, почти.

В том что, вы постоянно откладываете практику, в том, что вам не хочется смотреть внутрь и разбираться со своими программами, меняться, нет вашей вины.
Это надо запомнить и написать губной помадой на зеркале в ванной комнате:

“Я ни в чём не виноват!”

Мы все так сконструированы – это часть нашей обусловленности, это часть тех самых программ, на которые не хочется смотреть.

Но!

То, что в этом нет нашей вины, не отменяет нашей ответственности за свою жизнь.
У вас, у меня, у всех у нас есть эта возможность к изменению, она так же, на счастье, встроена в нас.

И если мы не хотим похерить свои жизни, а наоборот хотим выйти из состояния автоматов и начать жить при свете осознания, если и не в двести ватт, то хотя бы в сорок, то нам придется сделать над собой усилие и начать смотреть внутрь, и разбираться со своими тенями, и выметать пауков, и делать ремонт – с помощью медитации, с помощью психотерапии, с помощью любой другой практики освещающей тёмные углы нашей жизни.

Для этого, возможно, потребуется поддержка со стороны, но смотреть всё равно придётся самому, и тут очень пригодятся смелость, мужество, и сила намерения.

Поэтому, очень вас прошу, вот лично для меня, сделайте такое одолжение – не выкручивайте лампочку.

И в завершение оставлю вас с таким высказыванием Карла Густава Юнга:

“Человек становится просветлённым не через представление светлых образов, а через осознание тьмы”.